Эпиграфы - цитаты классиков евразийства XX века
1) Философские основы
1. Истинная идея и есть смысл самой действительности.
Петр Савицкий. Евразийство: Опыт систематического изложения. 1926 г.
2) Исторический экскурс
1. История Евразии есть история сообщества различных народов на почве Евразийского месторазвития, их взаимных между собою притягиваний и отталкиваний и их отношения вместе и порознь к внешним (вне-евразийским) народам и культурам. Творцом и основным действующим лицом истории Евразии является население Евразии в совокупности составляющих его народов в их биоценозе.
Георгий Вернадский. Опыт истории Евразии. 1934 г.
2. Природа Евразии в гораздо большей степени подсказывает людям необходимость политического, культурного и экономического объединения, чем мы наблюдаем в Европе и Азии. Недаром в просторах Евразии рождались такие великие политические объединительные попытки как скифская, гуннская, монгольская и др. Недаром над Евразией веет дух своеобразного «братства народов», имеющий свои корни в многовековых соприкосновениях и культурных слияниях народов различнейших рас – от германской (крымские готы) и славянской до тунгусо-маньчжурской, через звенья финских, тюркских, монгольских народов. Это «братство народов» выражается в том, что здесь нет противоположения «высших « и «низших» рас, что взаимные притяжения здесь сильнее, чем отталкивания, что здесь легко просыпается «воля к общему делу». История Евразии от первых своих глав до последних, есть сплошное тому доказательство.
Петр Савицкий. Географические и геополитические основы евразийства. 1933 г.
3. Мы имеем право гордиться нашими туранскими предками не меньше, чем предками славянскими, и обязаны благодарностью как тем, так и другим.
Николай Трубецкой. О туранском элементе в русской культуре. 1925 г.
3) Экономическая связанность
1. Для всего «океанического» мира есть полный расчет, чтобы континентальные страны безропотно приняли на себя бремя хозяйственно-географической «обездоленности»; тем самым в распоряжение стран «океанического» круга поступят дополнительные продукты, возникнут дополнительные рынки сбыта их собственных. Но не открывается ли пред «континентальными» областями возможность – избегая изолированности примитивного натурального хозяйства – устранить, хотя бы отчасти, невыгодные последствия «континентальности»?
Путь такого устранения - в расторжении, в пределах континентального мира, полноты господства принципа «океанического» мирового хозяйства, в созидании хозяйственного взаимодополнения отдельных, пространственно соприкасающихся друг с другом областей континентального мира, в их развитии, обусловленном взаимной связью.
Петр Савицкий. Континент-океан. 1921 г.
2. Для Евразии исключено активное участие в океаническом хозяйстве, характерном для Европы. Зато естественные богатства Евразии и их распределение открывают ей путь к экономическому самодовлению и превращают ее как бы в континент-океан. Единство этого океана-континента отличается весьма своеобразными чертами, которые соответствуют этническому типу евразийца и явственно сказались в истории Евразии.
Петр Савицкий. Евразийство: Опыт систематического изложения. 1926 г.
4) Общий евразийский культурный код
1. Лично мне, тесные контакты с казахами, татарами, узбеками показали, что дружить с этими народами просто. Надо лишь быть с ними искренними и уважать своеобразие их обычаев.
Лев Гумилев. Интервью с ученым. Ритмы Евразии. 1993 г.
2. В евразийском братстве народы связаны друг с другом не по тому или иному одностороннему ряду признаков, а по общности своих исторических судеб.
Евразия есть географическое, экономическое и историческое целое, судьбы евразийских народов переплелись друг с другом, прочно связались в один громадный клубок, который уже нельзя распустить, так что отторжение одного народа из этого единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и приведет к страданиям.
Николай Трубецкой. Общеевразийский национализм. 1927 г.
5) Образ будущего
1. Между народами Евразии постоянно существовали и легко устанавливаются отношения некого братания, предполагающие существование подсознательных притяжений и симпатий… Нужно чтобы братство народов Евразии стало фактом сознания, и притом существенным фактом. Нужно чтобы каждый из народов Евразии, сознавая самого себя, сознавал себя именно, прежде всего, как члена этого братства, занимающего в этом братстве определенное место. И нужно, чтобы сознание своей принадлежности именно к евразийскому братству народов стало для каждого из этих народов сильнее и ярче, чем сознание его принадлежности к какой бы то ни было другой группе народов.
Николай Трубецкой. Общеевразийский национализм. 1927 г.
2. Евразия представляет собой некую географически, этнологически и экономически цельную, единую систему, объединение которой было исторически необходимо.
Николай Трубецкой. Наследие Чингисхана. 1925 г.
3. Мы, евразийцы, ищем правильной постановки нашего национального, культурного и политического сознания, в котором до сих пор отсутствовал правильно понятый азиатизм.
Ни европоненавистничество, ни азиопоклонство: вот моё глубокое убеждение.
Василий Никитин. Евразийская хроника. 1926 г.
4. Задачи объединения суть в первую очередь задачи культурного творчества. В лице русской культуры в центре Старого Света выросла к объединительной и примирительной роли новая и самостоятельная историческая сила. Разрешить свою задачу она может лишь во взаимодействии с культурами всех окружающих народов. В этом плане культуры Востока столь же важны для нее, как и культуры Запада.
Петр Савицкий. Географические и геополитические основы евразийства. 1933 г.
5. «Мы становимся политиками и живем под знаком примата политики. Это — смерть. Вспомните, что такое мы. Мы — это особое мироощущение. Из этого мироощущения происходит особое миросозерцание. А из этого миросозерцания могут быть выведены, между прочим, и некоторые политические положения. Но только между прочим» Н.С.Трубецкой, 1925 г.
6. Програмная статья Лушникова О.В. "Евразийская интеграция: тюркский, монгольский, российский опыт"
"Евразийство дает "идею-силу", и Ренессанс его может дать опору патриотическим силам - сторонникам сильной государственности...
Но, - отнюдь не имперской, и не русифицирующей".
- С.Б. Лавров, президент Русского Географического общества, Лев Гумилев и евразийство. 1994 г.
В современной исторической науке цивилизация определяется как социетальная культурно-историческая система, объединяющая на суперэтническом уровне население с общей самоидентификацией, органически связанное с конкретной природно-пространственной средой. В основе цивилизации лежат три вида системообразующих связей: пространственные, простирающиеся на особенности природной среды, ландшафта; временные, формирующие общность исторического бытия, традиций, исторической памяти, широко понимаемой культуры, языка; социальные и социально-психологические, цементирующие суперэтническую общность при помощи формирования сопоставимых ценностно-нормативных механизмов, субъективного осознания общности, самоидентификации людей. В соответствии с этим определением, Евразия, представляющая собой особую географическую, этническую, культурно-историческую целостность, может быть классифицирована как культурно-историческая система - Евразийская цивилизация.
История Евразии представляет собой смену периодов интеграции и дезинтеграции ее как единого культурного, экономического и политического пространства. Наиболее значительными представляются периоды интеграции Евразии тюрками (VI - VII вв.), монголами (XIII - XV вв.) и русскими (XVI - XX вв.).
Для формирования евразийской историко-культурной общности имелись существенные природные предпосылки. Вытянутый в широтном направлении Евразийский континент в северной его половине не разделен высокогорными хребтами или большими пустынями, которые могли бы существенно ограничить общение обитателей разных его частей. Широкие реки не столько разъединяли, сколько связывали народы Евразии. Значительную роль в деле перемещения людей, вещей и идей сыграл и протянувшийся от Хингана до Дуная сплошной пояс степей. Неудивительно, что уже с конца эпохи неолита обозначились общие черты для населения всей Евразии. Близость ландшафтно-природных условий способствовала формированию сходных хозяйственно-культурных типов, а все более умножающиеся прямые и опосредованные контакты между населением разных областей Евразии, и, особенно массовые миграции населения, помогали распространению культурных новаций и унификации их культурного облика.
Раньше всего сближение произошло в степном поясе и непосредственно примыкавших к нему с севера и с юга территориях. Значительная близость культур этой зоны (даже у неродственных народов) весьма отчетливо проявилась уже в I тыс. до н.э. На протяжении всей древней и средневековой истории в среде евразийских народов складывались и преемственно закреплялись этнокультурные традиции, которые, имея зачастую различные истоки, постепенно формировали этнически существенные особенности, в той или иной мере присущие всем евразийским племенам. Наиболее интенсивно формирование такого рода стереотипов происходило в древнетюркское время, т.е. во второй половине I тыс. н.э., когда определялись оптимальные формы хозяйственной деятельности (кочевое и полукочевое скотоводство), в основном сложился комплекс материальной культуры (тип жилища, одежда, средства передвижения, пища, украшения и т.п.), приобрела известную завершенность духовная культура, социально-семейная организация, народная этика, изобразительное искусство и фольклор. Ускорение процессов социального развития и территориально-политической консолидации привело во второй половине I тысячелетия к созданию тюркоязычными племенами нескольких крупных государственных образований (каганатов) на территории Южной Сибири, Центральной и Средней Азии, Нижнего Поволжья и Северного Кавказа. "Вечный Эль тюрок" (Тюркский каганат) стал первой евразийской империей распространившейся к 576 году от Маньчжурии и Жёлтой реки до Кавказа и Боспора Киммерийского (Керченского пролива). Тюрки стали хозяевами значительной части Шелкового пути связывавшего Китай и страны Средиземноморья.
Именно в Тюркском каганате впервые обозначилось становление евразийской имперской традиции. Это проявилось в формах социальной и политической организации, в идеологии, в материальной культуре, в языковой ситуации. На обширнейшем евразийском пространстве, в его центральной, степной зоне, складывается облик культуры и жизнедеятельности, который можно обозначить как древнетюркскую евразийскую цивилизацию. Тюрки Алтая, Монголии, Семиречья, Чуйской долины, низовьев Итиля, Кубани, верховий Иртыша и Ишима, равно как и оседлые обитатели оазисов бассейнов Тарима, Амударьи, и горцы склонов Гиндукуша и Кавказа показали полную лояльность династии Ашина и их идеям. Разобщенные до этого племена, обессилившие от постоянных мелких воин, получили возможность для мирного развития своего хозяйства, что, привело к возникновению единого сообщества, названного тюркским.
Несмотря на явное преобладание, военных устремлений, в политических программах правителей Тюркского эля проглядываются и иные мотивы. Было и стремление к симбиотическим связям, совмещению с иной цивилизацией и духовными ценностями, которыми она обладает. С рождением Тюркского эля появились качественно новые формы бытия и новые коммуникативные средства - строительство городов в степи, религиозные искания и вершина достигнутого - оригинальная тюркская руническая письменность, распространившаяся со своей центральноазиатской родины (Монголия, Алтай, Верхний Енисей) до Подонья и Северного Кавказа, письменность, прошедшая путь от камнеписных стел до рукописей на бумаге, письменность, породившая в VIII-XIII веках богатую и разнообразную литературную традицию.
Однако самый масштабный евразийский проект, аккумулировавший весь опыт предыдущих эпох, был впервые реализован во времена Монгольской империи. Она появилась как "ответ" монгольского народа на "вызов" истории, в стремлении к самосохранению от политики геноцида, проводимой Цзиньской империей по отношению к степным народам Центральной Азии. И лишь то, что сильное молодое государство не смогло встретить на всем протяжении Евразии достойного противника, позволило монголам, маленькому народу (насчитывавшему к началу ХIII века меньше миллиона человек) претендовать на создание мирового государства. А ведь мало завоевать свыше 120 миллионов человек и многие тысячи километров территорий такого обширного материка как Евразия. Надо ещё суметь их сохранить, научиться управлять этими огромными ресурсами. При таком соотношении сил в условиях того уровня развития техники, ни создать, ни удержать такое огромное государство только на насилии было невозможно. Как же это удалось малочисленным монголам?
Народы Евразии исторически стремились к созданию единого пространства, и монголы выступили лишь необходимым революционным (т.е. позволившим смести старые препоны) и цементирующим фактором в новом государственном образовании. Великая Монгольская империя держалась не только на военной силе. Существовал и естественный экономический базис. Заключался он в том, что народы, ведущие кочевой скотоводческий и оседлый земледельческий образ жизни исторически нуждались в обмене продуктами труда друг с другом. Империя уничтожила внутренние границы, обеспечила безопасность на дорогах, а также всемерно способствовала развитию караванной торговли между улусами. Также в Монгольской империи наблюдались элементы широкой культурной, и, до определенных пределов, правовой и экономической, автономии, входящих в состав державы территорий. Такая имперская политика, географические условия и сложившаяся исторически специализация регионов неизбежно стимулировали развитие внутреннего рынка, увеличение товарообмена, расцвет ремесленного производства, что, в свою очередь, всё больше укрепляло новое государственное образование. Товарооборот между Поволжьем, Средней Азией, Китаем, Кавказом, Ираном, Восточной и Западной Европой достиг во второй половине ХШ и ХIV веках доселе невиданной интенсивности. Отмечается подъем регионального, местного ремесла и промыслов.
Систематизация данных археологических экспедиций последних лет, свидетельствует, что даже только в одном из улусов Монгольской империи, в Золотой Орде, насчитывалось свыше 100 городов и выделялось несколько непрерывных полос оседлости: Поволжье, Дон, Крым, Северный Кавказ, Молдова. Архитектура этих городов представляла собой симбиоз монгольских, хорезмских, кавказских, крымских и русских традиций. Начальный синкретизм перешел в органическое переплетение и соединение самых разнообразных духовных и материальных черт культуры многочисленных народов империи [6; 56].
Создавались существенные предпосылки для интеграции культур народов Евразии. И, как отмечают Д.Д. Васильев, М.В. Горелик и С.Г. Кляшторный, раскрывая вклад народов в строительство общеевразийского дома: "Общеимперская культура складывалась в результате творческой активности практически всех народов, входивших в чингизидский культурный круг, расцвечивающих основу, принесенную завоевателями. Интересно, что даже армянские князья носили монгольскую прическу, а монголо-джурдженьский дракон воплотился рукой новгородского костореза" [2; 42].
Исторический опыт системы управления и государственности Монгольской империи, ее культурной и экономической политики, позволяют говорить о значении Монгольской империи как модели евразийской цивилизационной общности, непосредственно повлиявшей на формирование и базовые принципы Российского государства. Многие решения, найденные Чингизидами ещё в ХIII в., (такие как сильная государственная власть при этнокультурной автономии, межэтнической и межконфессиональной толерантности и началах федерализма), сохраняют свою актуальность для управления масштабным многонациональным государством и по сей день.
Монгольская империя стала "колыбелью" для многих народов Евразии, но наибольшее влияние она оказала на формирование и базовые принципы Российского государства (в политической жизни, межэтнических и социальных отношениях, экономике, налоговой и судебной системе, организации служилой администрации, в армейской науке, в посольском и придворном этикете). Более того, преемственность Московского государства от Улуса Джучи выражалась еще и в том, что непосредственным строителем его, исполнителем воли российских Великих князей и Царей, являлся значительный слой татар и татарских выходцев на русской службе, составивших опору российского дворянства.
С завоеванием Московским государством Поволжья и распространением его за Урал, стало ощущаться влияние нового объединительного фактора - движения русского населения на восток и юг, сыгравшего одну из ключевых ролей в судьбе Евразии. Так постепенно складывалась большая этническая пестрота при сохранении компактных территорий обитания одних народов и активной диффузии других в иноэтничную среду.
Для завершения формирования исторической Евразии решающее значение имело становление Российской империи. Она распространилась на земли, непосредственно примыкающие к "метрополии", не отделенные от нее океанами, и как бы "возвращала" в единое евразийское государство области, некогда входившие в состав Великой Монгольской империи. Распространение влияния Российской империи на "монгольское наследство" окончательно скрепило Евразию в политическом, экономическом и культурном отношении, а более чем 400-летняя продолжительность сосуществования в едином (российском и советском) пространстве придала колоссальную инерционную силу процессам экономической интеграции, аккультурации и культурного синтеза, продолжающимся в Евразии и сегодня.
Опыт масштабной интеграции в тюркский, монгольский и российский периоды показал, что геополитическое, экономическое и этно-культурное тяготение Евразии к созданию единого пространства при эффективности используемых принципов объединения "общеевразийского дома" приводили к возникновению на евразийских просторах великих мировых держав. Тюрки VI-VIII вв. объединили срединную часть Центральной Евразии вокруг пояса степей. Но созданная ими типичная кочевая империя имела существенную рыхлость, что и стало причиной ее распада. Монголы XIII - XV вв. создали более эффективную систему управления, однако выход государства за границы Центральной Евразии на макроконтинентальный уровень, объединение слишком различных в цивилизационном отношении общностей и чрезвычайно большие расстояния разорвали империю и стали причиной ее гибели. Российский опыт оказался более длительным и эффективным благодаря использованию с одной стороны достижений предшествующих эпох, позволившим достичь оптимального симбиоза кочевой и земледельческой компоненты, с другой стороны, благодаря заполнению естественных границ Центральной Евразии, не растрачивая ресурсы на попытки объединить весь Евро-Азиатский макроконтинент.
1) Философские основы
1. Истинная идея и есть смысл самой действительности.
Петр Савицкий. Евразийство: Опыт систематического изложения. 1926 г.
2) Исторический экскурс
1. История Евразии есть история сообщества различных народов на почве Евразийского месторазвития, их взаимных между собою притягиваний и отталкиваний и их отношения вместе и порознь к внешним (вне-евразийским) народам и культурам. Творцом и основным действующим лицом истории Евразии является население Евразии в совокупности составляющих его народов в их биоценозе.
Георгий Вернадский. Опыт истории Евразии. 1934 г.
2. Природа Евразии в гораздо большей степени подсказывает людям необходимость политического, культурного и экономического объединения, чем мы наблюдаем в Европе и Азии. Недаром в просторах Евразии рождались такие великие политические объединительные попытки как скифская, гуннская, монгольская и др. Недаром над Евразией веет дух своеобразного «братства народов», имеющий свои корни в многовековых соприкосновениях и культурных слияниях народов различнейших рас – от германской (крымские готы) и славянской до тунгусо-маньчжурской, через звенья финских, тюркских, монгольских народов. Это «братство народов» выражается в том, что здесь нет противоположения «высших « и «низших» рас, что взаимные притяжения здесь сильнее, чем отталкивания, что здесь легко просыпается «воля к общему делу». История Евразии от первых своих глав до последних, есть сплошное тому доказательство.
Петр Савицкий. Географические и геополитические основы евразийства. 1933 г.
3. Мы имеем право гордиться нашими туранскими предками не меньше, чем предками славянскими, и обязаны благодарностью как тем, так и другим.
Николай Трубецкой. О туранском элементе в русской культуре. 1925 г.
3) Экономическая связанность
1. Для всего «океанического» мира есть полный расчет, чтобы континентальные страны безропотно приняли на себя бремя хозяйственно-географической «обездоленности»; тем самым в распоряжение стран «океанического» круга поступят дополнительные продукты, возникнут дополнительные рынки сбыта их собственных. Но не открывается ли пред «континентальными» областями возможность – избегая изолированности примитивного натурального хозяйства – устранить, хотя бы отчасти, невыгодные последствия «континентальности»?
Путь такого устранения - в расторжении, в пределах континентального мира, полноты господства принципа «океанического» мирового хозяйства, в созидании хозяйственного взаимодополнения отдельных, пространственно соприкасающихся друг с другом областей континентального мира, в их развитии, обусловленном взаимной связью.
Петр Савицкий. Континент-океан. 1921 г.
2. Для Евразии исключено активное участие в океаническом хозяйстве, характерном для Европы. Зато естественные богатства Евразии и их распределение открывают ей путь к экономическому самодовлению и превращают ее как бы в континент-океан. Единство этого океана-континента отличается весьма своеобразными чертами, которые соответствуют этническому типу евразийца и явственно сказались в истории Евразии.
Петр Савицкий. Евразийство: Опыт систематического изложения. 1926 г.
4) Общий евразийский культурный код
1. Лично мне, тесные контакты с казахами, татарами, узбеками показали, что дружить с этими народами просто. Надо лишь быть с ними искренними и уважать своеобразие их обычаев.
Лев Гумилев. Интервью с ученым. Ритмы Евразии. 1993 г.
2. В евразийском братстве народы связаны друг с другом не по тому или иному одностороннему ряду признаков, а по общности своих исторических судеб.
Евразия есть географическое, экономическое и историческое целое, судьбы евразийских народов переплелись друг с другом, прочно связались в один громадный клубок, который уже нельзя распустить, так что отторжение одного народа из этого единства может быть произведено только путем искусственного насилия над природой и приведет к страданиям.
Николай Трубецкой. Общеевразийский национализм. 1927 г.
5) Образ будущего
1. Между народами Евразии постоянно существовали и легко устанавливаются отношения некого братания, предполагающие существование подсознательных притяжений и симпатий… Нужно чтобы братство народов Евразии стало фактом сознания, и притом существенным фактом. Нужно чтобы каждый из народов Евразии, сознавая самого себя, сознавал себя именно, прежде всего, как члена этого братства, занимающего в этом братстве определенное место. И нужно, чтобы сознание своей принадлежности именно к евразийскому братству народов стало для каждого из этих народов сильнее и ярче, чем сознание его принадлежности к какой бы то ни было другой группе народов.
Николай Трубецкой. Общеевразийский национализм. 1927 г.
2. Евразия представляет собой некую географически, этнологически и экономически цельную, единую систему, объединение которой было исторически необходимо.
Николай Трубецкой. Наследие Чингисхана. 1925 г.
3. Мы, евразийцы, ищем правильной постановки нашего национального, культурного и политического сознания, в котором до сих пор отсутствовал правильно понятый азиатизм.
Ни европоненавистничество, ни азиопоклонство: вот моё глубокое убеждение.
Василий Никитин. Евразийская хроника. 1926 г.
4. Задачи объединения суть в первую очередь задачи культурного творчества. В лице русской культуры в центре Старого Света выросла к объединительной и примирительной роли новая и самостоятельная историческая сила. Разрешить свою задачу она может лишь во взаимодействии с культурами всех окружающих народов. В этом плане культуры Востока столь же важны для нее, как и культуры Запада.
Петр Савицкий. Географические и геополитические основы евразийства. 1933 г.
5. «Мы становимся политиками и живем под знаком примата политики. Это — смерть. Вспомните, что такое мы. Мы — это особое мироощущение. Из этого мироощущения происходит особое миросозерцание. А из этого миросозерцания могут быть выведены, между прочим, и некоторые политические положения. Но только между прочим» Н.С.Трубецкой, 1925 г.
6. Програмная статья Лушникова О.В. "Евразийская интеграция: тюркский, монгольский, российский опыт"
"Евразийство дает "идею-силу", и Ренессанс его может дать опору патриотическим силам - сторонникам сильной государственности...
Но, - отнюдь не имперской, и не русифицирующей".
- С.Б. Лавров, президент Русского Географического общества, Лев Гумилев и евразийство. 1994 г.
В современной исторической науке цивилизация определяется как социетальная культурно-историческая система, объединяющая на суперэтническом уровне население с общей самоидентификацией, органически связанное с конкретной природно-пространственной средой. В основе цивилизации лежат три вида системообразующих связей: пространственные, простирающиеся на особенности природной среды, ландшафта; временные, формирующие общность исторического бытия, традиций, исторической памяти, широко понимаемой культуры, языка; социальные и социально-психологические, цементирующие суперэтническую общность при помощи формирования сопоставимых ценностно-нормативных механизмов, субъективного осознания общности, самоидентификации людей. В соответствии с этим определением, Евразия, представляющая собой особую географическую, этническую, культурно-историческую целостность, может быть классифицирована как культурно-историческая система - Евразийская цивилизация.
История Евразии представляет собой смену периодов интеграции и дезинтеграции ее как единого культурного, экономического и политического пространства. Наиболее значительными представляются периоды интеграции Евразии тюрками (VI - VII вв.), монголами (XIII - XV вв.) и русскими (XVI - XX вв.).
Для формирования евразийской историко-культурной общности имелись существенные природные предпосылки. Вытянутый в широтном направлении Евразийский континент в северной его половине не разделен высокогорными хребтами или большими пустынями, которые могли бы существенно ограничить общение обитателей разных его частей. Широкие реки не столько разъединяли, сколько связывали народы Евразии. Значительную роль в деле перемещения людей, вещей и идей сыграл и протянувшийся от Хингана до Дуная сплошной пояс степей. Неудивительно, что уже с конца эпохи неолита обозначились общие черты для населения всей Евразии. Близость ландшафтно-природных условий способствовала формированию сходных хозяйственно-культурных типов, а все более умножающиеся прямые и опосредованные контакты между населением разных областей Евразии, и, особенно массовые миграции населения, помогали распространению культурных новаций и унификации их культурного облика.
Раньше всего сближение произошло в степном поясе и непосредственно примыкавших к нему с севера и с юга территориях. Значительная близость культур этой зоны (даже у неродственных народов) весьма отчетливо проявилась уже в I тыс. до н.э. На протяжении всей древней и средневековой истории в среде евразийских народов складывались и преемственно закреплялись этнокультурные традиции, которые, имея зачастую различные истоки, постепенно формировали этнически существенные особенности, в той или иной мере присущие всем евразийским племенам. Наиболее интенсивно формирование такого рода стереотипов происходило в древнетюркское время, т.е. во второй половине I тыс. н.э., когда определялись оптимальные формы хозяйственной деятельности (кочевое и полукочевое скотоводство), в основном сложился комплекс материальной культуры (тип жилища, одежда, средства передвижения, пища, украшения и т.п.), приобрела известную завершенность духовная культура, социально-семейная организация, народная этика, изобразительное искусство и фольклор. Ускорение процессов социального развития и территориально-политической консолидации привело во второй половине I тысячелетия к созданию тюркоязычными племенами нескольких крупных государственных образований (каганатов) на территории Южной Сибири, Центральной и Средней Азии, Нижнего Поволжья и Северного Кавказа. "Вечный Эль тюрок" (Тюркский каганат) стал первой евразийской империей распространившейся к 576 году от Маньчжурии и Жёлтой реки до Кавказа и Боспора Киммерийского (Керченского пролива). Тюрки стали хозяевами значительной части Шелкового пути связывавшего Китай и страны Средиземноморья.
Именно в Тюркском каганате впервые обозначилось становление евразийской имперской традиции. Это проявилось в формах социальной и политической организации, в идеологии, в материальной культуре, в языковой ситуации. На обширнейшем евразийском пространстве, в его центральной, степной зоне, складывается облик культуры и жизнедеятельности, который можно обозначить как древнетюркскую евразийскую цивилизацию. Тюрки Алтая, Монголии, Семиречья, Чуйской долины, низовьев Итиля, Кубани, верховий Иртыша и Ишима, равно как и оседлые обитатели оазисов бассейнов Тарима, Амударьи, и горцы склонов Гиндукуша и Кавказа показали полную лояльность династии Ашина и их идеям. Разобщенные до этого племена, обессилившие от постоянных мелких воин, получили возможность для мирного развития своего хозяйства, что, привело к возникновению единого сообщества, названного тюркским.
Несмотря на явное преобладание, военных устремлений, в политических программах правителей Тюркского эля проглядываются и иные мотивы. Было и стремление к симбиотическим связям, совмещению с иной цивилизацией и духовными ценностями, которыми она обладает. С рождением Тюркского эля появились качественно новые формы бытия и новые коммуникативные средства - строительство городов в степи, религиозные искания и вершина достигнутого - оригинальная тюркская руническая письменность, распространившаяся со своей центральноазиатской родины (Монголия, Алтай, Верхний Енисей) до Подонья и Северного Кавказа, письменность, прошедшая путь от камнеписных стел до рукописей на бумаге, письменность, породившая в VIII-XIII веках богатую и разнообразную литературную традицию.
Однако самый масштабный евразийский проект, аккумулировавший весь опыт предыдущих эпох, был впервые реализован во времена Монгольской империи. Она появилась как "ответ" монгольского народа на "вызов" истории, в стремлении к самосохранению от политики геноцида, проводимой Цзиньской империей по отношению к степным народам Центральной Азии. И лишь то, что сильное молодое государство не смогло встретить на всем протяжении Евразии достойного противника, позволило монголам, маленькому народу (насчитывавшему к началу ХIII века меньше миллиона человек) претендовать на создание мирового государства. А ведь мало завоевать свыше 120 миллионов человек и многие тысячи километров территорий такого обширного материка как Евразия. Надо ещё суметь их сохранить, научиться управлять этими огромными ресурсами. При таком соотношении сил в условиях того уровня развития техники, ни создать, ни удержать такое огромное государство только на насилии было невозможно. Как же это удалось малочисленным монголам?
Народы Евразии исторически стремились к созданию единого пространства, и монголы выступили лишь необходимым революционным (т.е. позволившим смести старые препоны) и цементирующим фактором в новом государственном образовании. Великая Монгольская империя держалась не только на военной силе. Существовал и естественный экономический базис. Заключался он в том, что народы, ведущие кочевой скотоводческий и оседлый земледельческий образ жизни исторически нуждались в обмене продуктами труда друг с другом. Империя уничтожила внутренние границы, обеспечила безопасность на дорогах, а также всемерно способствовала развитию караванной торговли между улусами. Также в Монгольской империи наблюдались элементы широкой культурной, и, до определенных пределов, правовой и экономической, автономии, входящих в состав державы территорий. Такая имперская политика, географические условия и сложившаяся исторически специализация регионов неизбежно стимулировали развитие внутреннего рынка, увеличение товарообмена, расцвет ремесленного производства, что, в свою очередь, всё больше укрепляло новое государственное образование. Товарооборот между Поволжьем, Средней Азией, Китаем, Кавказом, Ираном, Восточной и Западной Европой достиг во второй половине ХШ и ХIV веках доселе невиданной интенсивности. Отмечается подъем регионального, местного ремесла и промыслов.
Систематизация данных археологических экспедиций последних лет, свидетельствует, что даже только в одном из улусов Монгольской империи, в Золотой Орде, насчитывалось свыше 100 городов и выделялось несколько непрерывных полос оседлости: Поволжье, Дон, Крым, Северный Кавказ, Молдова. Архитектура этих городов представляла собой симбиоз монгольских, хорезмских, кавказских, крымских и русских традиций. Начальный синкретизм перешел в органическое переплетение и соединение самых разнообразных духовных и материальных черт культуры многочисленных народов империи [6; 56].
Создавались существенные предпосылки для интеграции культур народов Евразии. И, как отмечают Д.Д. Васильев, М.В. Горелик и С.Г. Кляшторный, раскрывая вклад народов в строительство общеевразийского дома: "Общеимперская культура складывалась в результате творческой активности практически всех народов, входивших в чингизидский культурный круг, расцвечивающих основу, принесенную завоевателями. Интересно, что даже армянские князья носили монгольскую прическу, а монголо-джурдженьский дракон воплотился рукой новгородского костореза" [2; 42].
Исторический опыт системы управления и государственности Монгольской империи, ее культурной и экономической политики, позволяют говорить о значении Монгольской империи как модели евразийской цивилизационной общности, непосредственно повлиявшей на формирование и базовые принципы Российского государства. Многие решения, найденные Чингизидами ещё в ХIII в., (такие как сильная государственная власть при этнокультурной автономии, межэтнической и межконфессиональной толерантности и началах федерализма), сохраняют свою актуальность для управления масштабным многонациональным государством и по сей день.
Монгольская империя стала "колыбелью" для многих народов Евразии, но наибольшее влияние она оказала на формирование и базовые принципы Российского государства (в политической жизни, межэтнических и социальных отношениях, экономике, налоговой и судебной системе, организации служилой администрации, в армейской науке, в посольском и придворном этикете). Более того, преемственность Московского государства от Улуса Джучи выражалась еще и в том, что непосредственным строителем его, исполнителем воли российских Великих князей и Царей, являлся значительный слой татар и татарских выходцев на русской службе, составивших опору российского дворянства.
С завоеванием Московским государством Поволжья и распространением его за Урал, стало ощущаться влияние нового объединительного фактора - движения русского населения на восток и юг, сыгравшего одну из ключевых ролей в судьбе Евразии. Так постепенно складывалась большая этническая пестрота при сохранении компактных территорий обитания одних народов и активной диффузии других в иноэтничную среду.
Для завершения формирования исторической Евразии решающее значение имело становление Российской империи. Она распространилась на земли, непосредственно примыкающие к "метрополии", не отделенные от нее океанами, и как бы "возвращала" в единое евразийское государство области, некогда входившие в состав Великой Монгольской империи. Распространение влияния Российской империи на "монгольское наследство" окончательно скрепило Евразию в политическом, экономическом и культурном отношении, а более чем 400-летняя продолжительность сосуществования в едином (российском и советском) пространстве придала колоссальную инерционную силу процессам экономической интеграции, аккультурации и культурного синтеза, продолжающимся в Евразии и сегодня.
Опыт масштабной интеграции в тюркский, монгольский и российский периоды показал, что геополитическое, экономическое и этно-культурное тяготение Евразии к созданию единого пространства при эффективности используемых принципов объединения "общеевразийского дома" приводили к возникновению на евразийских просторах великих мировых держав. Тюрки VI-VIII вв. объединили срединную часть Центральной Евразии вокруг пояса степей. Но созданная ими типичная кочевая империя имела существенную рыхлость, что и стало причиной ее распада. Монголы XIII - XV вв. создали более эффективную систему управления, однако выход государства за границы Центральной Евразии на макроконтинентальный уровень, объединение слишком различных в цивилизационном отношении общностей и чрезвычайно большие расстояния разорвали империю и стали причиной ее гибели. Российский опыт оказался более длительным и эффективным благодаря использованию с одной стороны достижений предшествующих эпох, позволившим достичь оптимального симбиоза кочевой и земледельческой компоненты, с другой стороны, благодаря заполнению естественных границ Центральной Евразии, не растрачивая ресурсы на попытки объединить весь Евро-Азиатский макроконтинент.